НЕПАЛ: У ПОРОГА НЕБЕС

СТЕНА НАД ОБЛАКАМИ

Самолёт поднялся над аэропортом Варанаси; внизу прощально проблестел Ганг; облачка побежали мимо иллюминаторов, постепенно слились в сплошное белое поле. Можно откинуться в кресле, полистать журнал, выпить виски из треугольной бутылочки, предложенной смуглой красавицей-стюардессой в лазоревом сари… Что-то необычное вдруг почудилось мне за стеклом. Я глянул в иллюминатор – и увидел невероятную, незабываемую картину. Впереди, где-то там, где должен быть горизонт, над белой равниной облаков, вздымаясь выше самого неба, вертикально громоздилась белая стена. Гряда гор, знаменующая границу обитаемого и постигаемого человеком мира. Гималаи.

Эта стена, вырастающая из облаков, поражает воображение как космос. Жизненные заботы и хлопоты, страсти и горести отваливаются, и остаёшься один, маленький и счастливый, перед величием ослепительной белизны. Ничего в мире нет, кроме этих гор. Кто их так нагромоздил-то? Непал – страна, в которой из окон каждого дома видны белые громады. Центр мироздания, могущество Божие, Шамбала…

Мои размышления уже начали плавно переходить в медитацию. Но они были прерваны стюардессой.

- Я заметила, - произнесла она на хорошем английском, - что вам очень нравится этот напиток. Примите, пожалуйста, в подарок от авиакомпании!

И с этими словами красавица в лазоревом сари, похожая на одну из небесных дев-апсар, протянула мне бутылочку виски.

ПРИЛЕТЕЛИ

Аэропорт в Катманду – небольшой, но уютный, снаружи чем-то неуловимо напоминает храм-пагоду, изнутри затейливо украшен резным деревом. Визы оформляют тут же. Пока тянется очередь за визами, можно заглянуть в магазин «дьюти фри»; он маленький, соразмерно аэропорту, но очаровательный по ассортименту и ценам. Как не купить (в дополнение к подарочку от авиакомпании) литр джина за 10 баксов или бутылку коньяка за 25? Тем более, что в странствиях по загадочной высокогорной стране эти напитки наверняка пригодятся!

Но вот изысканные спиртосодержащие жидкости закуплены, паспорта проштампованы, и мы выходим из свежего полусумрака аэропорта на вольный воздух, на яркое гималайское солнце. Маленькое юркое такси срывается с места и лихо мчит вниз и вверх по трассе в город. Катманду лежит в долине, со всех сторон окружённой холмами, горками и горами, постепенно переходящими в предгорья великих хребтов. Внизу всё зеленеет, скалистые вершины и цепи на горизонте ослепительно белы, а синяя дымка, укрывающая даль, сливается с ярко-голубым небом. Дышится легко, и жара не гнетёт; после Индии, после долины Ганга здешний климат кажется благословенно-прохладным: всего каких-то 28-30?С, а не 40-46, как там.

В выборе отеля мы рискнули положиться на таксиста – и не прогадали. На своей крохотной, но бойкой «Хонде» (почти все авто в Катманду – микролитражки, по причине узости улиц и многолюдства) он подвёз нас к дверям одной из многочисленных гостинниц для европейцев; на ступеньках сидели и скучали смуглокожие портье со швейцаром. При виде нас они оживлённо вскочили; вышел, радушно улыбаясь, важный администратор, а может быть и сам хозяин. Мы тут же обрели жильё. Вполне приличный, чистенький номер с душем, горячей водой (в коей по всему Непалу и Индии ощущается недостаток), с балкончиком и видом на вершины Гималаев, выглядывающие из-за плоских крыш многоэтажных жилых домов – обошёлся нам в 6 долларов за сутки. Цена поразительная, если учесть туристский бум, который переживает ныне Непал. Конечно, мы приехали в несезон (март и начало апреля – самое тихое время в этих местах), но всё же: в маленьких непальских отельчиках цены очень умеренные. Правда, и роскоши нет – но зачем она, если есть горы?

Прогулки со змеями

Мы отправились гулять по улицам Катманду – и сразу поняли, что слово «гулять» в привычном значении к нашему занятию неприменимо. Улицы старого города узкие, изгибающиеся под всевозможными углами, убегающие то вверх, то вниз; народу – море, европейские физиономии теряются среди тысяч смуглых и черноглазых местных лиц. Тротуаров в старом городе не существует, бесчисленные вело- и моторикши с пассажирами и без, мотоциклы, мопеды и мотороллеры, а также редкие автомобили перемещаются в одном потоке с толпами пешеходов. Шум, говор, треск моторов… Водители всех транспортных средств виртуозны и предупредительны; меж снующих людских тел они умудряются проскакивать, не задев и не обидев никого. Гудят, конечно, но это скорее дань темпераменту: как же – ехать и не гудеть?

По этим тесным улочкам невозможно плестись нога за ногу, как на санаторной прогулке. Ритм движения активный, и задают его местные жители. Непальцы вообще люди миниатюрные, худощавые и очень подвижные. Женщины почти все одеты в традиционную одежду – яркие сари или пенджаби (это такое одеяние: длинная рубаха и широкие штаны). Мужчины чаще всего в светлых сорочках и тёмных брюках, в сандалиях на босу ногу, а то и босиком. У всех прекрасных дам, девушек и девчонок непременно золотые кольца в носу, браслеты на руках и ногах, а также ожерелья из крупных камней на шее: янтарь, бирюза, малахит, кораллы… Своеобразная, первобытно-пёстрая, но убедительная гамма. Кстати говоря, население Непала по внешнему облику чётко делится на монголоидную и европеоидную половины. Первые – шерпы, родственники тибетцев; вторые – собственно непали, мало отличимые от индийцев.

Размеренные прогулки по улицам Катманду немыслимы ещё и потому, что на каждом шагу наталкиваешься на что-нибудь необыкновенное. Как будто весь этот город и вся страна созданы из ярких, острых и пряных чудес в духе Шахерезады. Не успели выйти из отеля – на ближайшем углу путь преградила небольшая толпа. Посреди толпы, на земле, на коврике, сидит смуглый жилистый человек в белой рубахе и чалме; в его руках – деревянная дудка, у ног – корзина. Из корзины выглядывают – понятно кто: маленькие головки, очковый узор на капюшонах. Толпа, состоящая из местных жителей (только два-три светловолосых иностранца затесались) глядит на обитателей корзины с восторженным ужасом, при каждом их резком движении отшатываясь, но тут же любопытно придвигаясь поближе. Поиграв на дудке, заклинатель вытаскивает парочку кобр наружу, крутит их и вертит, держа за хвосты… Гладкие блестящие тела упруго извиваются. Красавицы! Порадовав публику и собрав некоторое количество денег (помощник всё это время не ленится обходить зрителей с кошёлкой, и «мани» так и сыплются в неё), смуглый господин собирает своё хозяйство и, довольно улыбаясь, уходит.

САМОЦВЕТНЫЕ КАМНИ И ЦВЕТНЫЕ БОГИНИ

Чем знаменит Катманду – так это деревянной резьбой, украшением домов и храмов, и, конечно же, ювелирными лавками.

Этих последних – великое множество. «Не счесть алмазов в каменных пещерах». Серьги и подвески, браслеты и кольца с топазами, сапфирами, гранатами, корундами, малахитом, бирюзой, кораллами… Изобилие при некотором однообразии ассортимента: сапфиры, например, всюду тёмно-синие, а бирюза в виде гладко отшлифованных бусин. Впрочем, если старательно искать, можно найти что-нибудь прелестно-неожиданное: например, очаровательный узорчатый малахит неправильной формы, оплетённый серебряной нитью. Или что-нибудь ещё оригинальное.

Что касается деревянной резьбы и вообще архитектуры… Первое время даже теряешься – не знаешь, в какую сторону смотреть. Дома в старом Катманду нависают над кривыми узкими улочками; верхние этажи более широкие, чем нижние, опираются на деревянные кронштейны и увенчиваются высокими четырёхскатными чуть вогнутыми кровлями. Широкие окна снабжены ставнями и наличниками. И все деревянные конструкции покрыты причудливейшей резьбой. Боги и богини, чудовища и демоны, многорукие, многоглавые, пляшущие, крылатые, с устрашающими или завлекающими физиономиями. Одинаковые мотивы повторяются в разнообразии сочетаний. Изображения имеют смысл: они оберегают дом и его хозяев от всяческих неприятностей. К примеру, на домах и храмах изображена нагая богиня в эротической позе. Зачем? Вот зачем. Если над домом будет бушевать гроза, божество-молния (а она, между прочим, девственница) увидит, засмущается, отвернётся и пролетит мимо.

Украшения жилых домов непальской столицы столь разнообразны и замысловаты, что в какой-то момент начинает казаться: стены оживают, шевелятся. Не менее причудлив облик дворцов и храмов.

Храмов в Катманду и в городах-братьях Бхактапуре и Патане - невиданное количество. Чуть ли не в каждом дворе свой храмик. Есть священный квартал Пашупатинатх, где храмов сотни, от большущих трехъярусных пагод до крохотных храмиков-колокольчиков, в которых может уместиться разве только ребёнок. При многих храмах живут храмовые животные. В одном, у порога, лежит здоровенный бык. В другом - несколько жирных и флегматичных баранов. В третьем суетятся голуби. В четвёртом шныряет священная крыса. И повсюду обезьяны; они составляют постоянное население Пашупатинатха и бродят там целыми стаями, с детёнышами, так же спокойно, как интуристы по Невскому проспекту. Все эти животные почитаемы; их не обижают; покормить их - благочестивое дело.

Пашупатинатх расположен на берегу священной реки Багмати; её водой по традиции окропляют покойников перед сожжением. Багмати – быстрая, мутноватая, с каменистым дном речка – опоясывает старый Катманду с востока и юга, отделяя его от Патана, тоже старинного города, когда-то самостоятельного, а теперь сросшегося со своим заречным соседом в одно целое. Багмати наполняется водой в период таяния горных снежников и ледников, становится бурной и грозной; в остальное время она торопливо пробегает по камням где-то в глубине своего ложа, более похожая на ручеёк, чем на священную реку. Между тем, её чтут местные жители, и это неудивительно: Катманду и Патан, два города, выросшие по её берегам, и третий, Бхактапур, расположенный неподалёку, на её же притоке по имени Хануманте, - некогда были столицами трёх княжеств, из коих сложилось государство Непал. Багмати несёт свои воды вниз, впадает в Ганг на равнине Бихара. Ганг – бог, Багмати – богиня.

СВЯЩЕННАЯ ПОВСЕДНЕВНОСТЬ

Храм – территория ритуала, но не благоговения. В храме ходят, сидят, лежат и бегают как душе угодно. Туристы и местные жители глазеют на причудливые статуи божеств. Кто-то курит, кто-то снимает на видео. Другие громко болтают и смеются. В уголку, в тенёчке, кто-то закусывает. Делай, что хочешь, только босиком: по священному полу нельзя ходить в кожаной обуви. В носках можно, но местные жители сей предмет не носят. При этом все храмы действительно почитаемы. В святая святых, куда может забраться с фотоаппаратом любопытный европеец, перед лингамом (символическим изображением детородного органа Шивы) или статуей многорукого бога - следы жертвоприношений: рассыпан рис, лежат цветочные гирлянды. Фрагменты статуй гладко отполированы сотнями тысяч рук, прикасающихся к ним. Особенно захватаны грудь и причинное место Парвати, плодоносной жены Шивы. Прикоснуться к её лону – приобщится к священной силе плодородия.

Архаичные верования, восходящие к первобытным временам, пронизывают суетную современность. Посередине Катманду над площадью Дурбар возвышаются многоярусные башни-пагоды священного дворца. Вход для туристов ограничен. За его стенами в строгом уединении обитает Кумари, священная царица-девочка; видеть её нельзя никому, но раз в год она являет свой лик народу во время особой процессии. Другой дворец, выстроенный вполне в духе космической эпохи, расположен на границе старого и нового города; это резиденция главы государства, его величества короля. Непальский монарх, вполне реальный политик и человек, является воплощением Вишну и носит дополнительое имя Шах-Дэв - Царь Бог. Вот так: летает на «Боинге» и за руку здоровается с президентами, а при этом – живой бог.

Непальцам свойственно спокойно-деловое, прагматичное отношение к храму и культу. Всё, что там делается - делается деловито, с пониманием цели. Надо обеспечить хороший, удачный день - пойдём и принесём жертву в ближайшей дворовой пагоде или просто у священного столба, которых полно всюду - во дворах, на улицах, на перекрёстках. Надо добиться благосклонности духов дома - выставим для них утром у порога тарелочку с едой. Так же, с ложечки, покормим статую Шивы, Ганеши или хоть самого Будды, чтобы был добрее. И так далее. Всё это - по соседству с мотороллерами, международным аэропортом, «хондами» и «тоётами», обилием туристов изо всех стран мира. И это - ткань жизни.

Буддизм, индуизм…

Чем различаются между собой две главные религии Непала - буддизм и индуизм? Ответ найти непросто. У индуистов пагоды, а у буддистов пагоды и облицованные камнем холмы, так называемые ступы. Буддисты крутят молитвенные барабаны и вывешивают молитвенные флажки, а индуисты обходятся без этого. Есть буддийские монастыри, в которых очень чисто, зелено, круглые сутки магнитофон играет «Ом мани падме хум», а при входе можно прочитать надпись для посетителей: «На время пребывания в монастыре просим воздержаться от убийств, любовных совокуплений и самоотравления, включая табак». Забавный эпизод: однажды прогуливался я по цветущим аллейкам буддийского монастыря, смотрю - сидят под деревом два молодых монаха в молитвенных позах и будто бы медитируют; подошёл поближе и вижу: это они с детским увлечением играют в тетрис.

В остальном обе религии и образ жизни их адептов практически неотличимы. Вот буддийская ступа Бодхнатх на окраине Катманду, самая большая ступа в мире. Вокруг неё разлеглись священные коровы; при входе в ограду – статуи индуистских богов; их же изображения тянутся по всему периметру ступы. Рядом с Буддой - Кришна, Кали и Шива, непременно совокупляющийся со своими Апсарами. Перед статуями горят жертвенные лампадки; какой-то дядя, только что старательно крутивший молитвенные барабаны, теперь набожно кормит рисом статую; другой жарит на спиртовке кусок курицы прямо на голове соседнего божества. Статуи разнокалиберные, попадаются даже изваяния европейского производства, какие-нибудь бронзовые «ню» эпохи барокко. А вот сидит буддийский монах, бьёт в барабан, сделанный из человеческого черепа и человеческой кожи, и поёт мантру. Рядом тётка пляшет: когда мы пришли она плясала; когда уходили через три часа – всё ещё плясала.

…И над этим удивительным и подвижным миром людей - беспредельно высокое, ослепительно белое, неподвижное и вечное чудо гор.

Лестница в небо

Город Покхара, второй по величине в Непале, облюбован туристами, потому что отсюда начинаются пути восхождения к массиву Аннапурны. Высшая точка Аннапурны – чуть более 8 тысяч метров; она считается одной из самых труднодоступных вершин мира, и её покорение стоило жизни немалому числу альпинистов. Подавляющее большинство приезжих не ставят перед собой более серьёзных задач, чем подъём до подножия массива, до снеговой черты. Наверх ведут не тропы, а лестницы, выложенные местными жителями из каменных плит. Лестницы соединяют между собой деревни и узкие земляные террасы, устроенные трудолюбивыми земледельцами для выращивания риса. Подъем тяжек для непривычного человека: через полчаса, поднявшись метров на двести, начинаешь задыхаться, ноги становятся непослушными, рюкзак тяжелеет вдесятеро. Зато любо-дорого глядеть, как преодолевают этот подъём местные жители. Я вступил на первую ступень одновременно с двумя непальскими старухами, возвращавшимися в верхнюю деревню из магазина. Поначалу я легко обогнал их, но через сорок минут они с такой же лёгкостью, болтая о чём-то между собой и неся на горбах свои котомки, обогнали меня и исчезли в недостижимой высоте. Мой подъём занял часа три, и в конце его я уже не видел ничего из-за льющего в глаза пота, и ничего не слышал из-за грохота крови в ушах.

Но вот – последняя терраса, на ней деревня; дальше полого вверх бегут каменистые тропинки. Снежные склоны приблизились, небо стало совершенно прозрачным, воздух – невесомым. Здесь, в деревянной хижине с неожиданной надписью « Hotel », решил я остановиться и заночевать. «Номера» в «отеле» оказались всего-навсего дощатыми клетушками на втором этаже; сквозь щели в полу можно было разглядеть происходящее внизу, в «холле» и на кухне. Ближе к вечеру потянуло едким кизяковым дымом: в деревне, в таких же «отелях», как мой, принялись готовить пищу. Подкрепившись обычной непальской едой (рисом с мясным рагу и острой овощной подливкой) и опрокинув стопочку домашней водки смешанного рисово-молочного происхождения, я отправился созерцать горы. На краю деревни, на скале виднелся маленький храмик; я подошёл к нему. Закатное солнце окрасило сказочный гребень Аннапурны красновато-оранжевым цветом. Долина Покхары потонула во тьме где-то далеко внизу. Я вдруг осознал поразительную вещь: вот я стою, а передо мной Гималаи. Это всё равно, как увидеть ангелов. Я стою на пороге небес.

Анджей Иконников-Галицкий