И холодно мне. Пишу как пёс я
приговор: Я У ТЕБЯ ОДИН. Прицел. Подпись.
Все врут из книг. Не в них, не стихами.
Как вели меня - к Самому - семь
небес вертухаи.
И поднял я глаза. И сказал мне
ОН ЖЕ:
Как смел ты, с кем спал! - а я шептал: "люблю же."
Ты, мразь, взял её, свет! - "люблю"- я лишь губами.
Врал! - "люблю". Как с тобой, предателем? - "люблю". И говорили
семь громов мне в печень ножи свои электротоком.
Как на сорок без одного был "люблю" мой шёпот.
И взяли нежива меня, и показали
такие - что и глаза мои позеленели;
бил хохот под дых, в ушах жижа каталась,
но "люблю, люблю!" - всё, что от меня осталось.
Я ОДИН У ТЕБЯ. - Вернулся ОТТУДА.
Нет у меня ума, лица, рук, одна "люблю" - и ту дал.
"Пойми" - к уху - "пойми" - и уже обнимаю
твою немоту - а ты: "не понимаю".
"Спи" - это слово! Его в пистолет да в рот бы.
"Спи" - и отвернулась. А мне... Спят в луну рыбы.
Звезда Утренняя зажглась - на пониманье.
Отодвигалась - точно руку отдала мне.
Шершавая твоя ладонь, кожа больная,
вложил в неё глаза, топчусь в два бельма я.
Нечем взглянуть, нечем сглотнуть, нечем шепнуть, да.
А ты говоришь "спи" - а спать-то чем? Отдал.