14. ПУТЕВАЯ ОДА

 

Путешественники, канатоходцы

над бессмысленностью бытия!

На перроне: «Поедем кататься» -

и (с усмешкой) – «давно я тебя

 

поджидал!» И - гитару под поезд,

разбегающийся («Доиграй!»),

стук ермачий, архаровский посвист

уносящий в Хабаровский край.

 

Светлокудры, голубоглазы,

в смерть вбегая – прибоем в пески –

(…от какой-нибудь чёрной заразы,

у какой-нибудь пьяной реки,

 

в тундре трогая варево ягод,

задыхаясь от гнуса в тайге,

отправляясь из города на год,

возвращаясь – обрывком в строке

 

телеграфной, где «жив» или «умер» -

знаком равенства с подписью: =Икс…).

«Восемь» – в бездне теряется зуммер,

в телефонный срывается писк.

 

И за грубо сколоченный ящик

тянут сани по снегу-гнилью,

и какой-нибудь орочский мальчик

смотрит в тонущую колею…

 

Что он видит в пустых светло-синих,

зацепившихся в небо? Венок

из волос твоих смёрзшихся, и в них

льдин сияние заплетено.

 

Я не знаю, не вижу, не чую

ни пути, ни тропинки. На дым

тащат лайки – да й вывезут к чуму,

дотянусь, выпью мёртвой воды.

 

Крест на острове тундровом, рыжем,

указатель на небо. Отвес.

Бьёт буран, захлебнувшийся рыдом,

по промёрзшему камню – об две

 

ветром сбитых руки. Мне с тобой бы,

по студёной реке «Млечный путь».

Рвёт мотор, в небо тычет обоймы

голос: «Не возвратись, только будь!»

 

Будешь, как же! Созвездием «Рыбы»,

мхом во льду, крачкой в талой воде –

всем, чем мир свои чёрные глыбы

разметал в ледяной голытьбе.

 

Чаю, Господи, дай, да покою,

да водицы живой… Кнопка «пуск».

Поезд бьёт; храп соседей по койкам.

Останавливаемся. Третий путь.